образование получил в Рязанской семинарии, а затем по рекомендации епархиального начальства за отличие был отправлен для продолжения образования к Новикову, который уже в конце 1779 г. хлопотал перед архиереями о присылке из семинарии студентов для университета за счет зарождавшегося Дружеского ученого общества[127]. Невзоров, в сущности, был первым его стипендиатом.

В университете Невзоров слушал лекции по юридическому и медицинскому факультетам, причем окончил юридический с золотой медалью. По-видимому, Новиков привлек Невзорова, как и многих других представителей студенческой молодежи, к переводческой деятельности. По крайней мере, уже в 1785 г. в переводе Невзорова появляется французская книга: «Истинные правила христианского воспитания детей».

В университетские годы Невзоров находился, главным образом, под влиянием Лопухина и той масонской атмосферы, которая к этому времени в значительной степени охватила Москву. В тоне восторженной благодарности писал впоследствии Невзоров об этих влияниях: «От незабвенного и одного Ивана Владимировича (то есть Лопухина) получил я все наружное свое состояние, так как от свободного каменщичества внутреннее, где также всегда главным и для меня, можно сказать, единственным орудием был тот же Иван Владимирович»[128]. «Мое исповедание об ордене свободного каменщичества, в котором мне по воле Бога милосердного посчастливилось учиться, есть таковое, что я его для себя собственно почитаю истинною женою, облеченною в солнце, о коей упоминается в 22 главе Апокалипсиса, и породившею во мне чадо истины… Более же всего к таковому рождению во мне истины служил поводом бывший мой Великий мастер в ложе Блистающей Звезды, неподражаемый мой благодетель во всем И.В. Лопухин, который истинно один из не последних, и, можно сказать, из первых драгоценных камней, украшающих корону вышеозначенной жены… Орден свободных каменщиков, в котором я был членом, для меня был лучшим училищем христианским, и я по милости Бога не хотел иначе понимать его»[129].

В 1788 г. Невзоров вместе со своим товарищем Колокольни-ковым отправились за счет Лопухина за границу заканчивать медицинское образование «для получения градуса», так как Московский университет не имел еще привилегии «делать докторами». Обязательств с них Лопухин никаких не взял, и молодые люди только обещали, что деньги его попусту тратить не будут, а будут жить честно и добропорядочно[130]. «Наняли мы, — рассказывает Колокольников, — едущих в Лейпциг на ярмарку за товарами русских извозчиков до самого Лейпцига за 45 дукатов и отправились в Лейден через Лейпциг учиться единственно медицине и взять градус докторский, из Лейпцига до Лейдена ехали по почте. По прожитии двух лет в Лейдене и по окончании курсов медицинских экзаменованы были в собрании докторов и профессоров в медицине и удостоены были докторских чинов. После сего хотелось было нам для обучения повивальному искусству отправиться в Париж… но, по неустройствам и беспорядкам нынешним в Париже, мы не осмелились туда пустить-ся»[131]. Лопухин тоже не советовал им туда ездить, считая полезным «избежать тамошнего житья в рассуждении царствующей там ныне мятежности»[132]. Впрочем, молодые люди и сами не склонны были увлекаться революционными идеями, и Лопухин с заметным чувством нравственного удовлетворения писал А.М. Кутузову, что они, независимо от его советов, «сами собою мерзя оным мятежничеством, удаляются подверженных тому мест». В этом Лопухин видел «dеmenti пакостным язычникам»[133], которые, очевидно, пользовались всяким удобным случаем, чтобы распространять злые слухи о деятельности масонов.

Вместо Парижа молодые люди собрались ехать в Швейцарию, но одно обстоятельство заставило их направиться в Геттинген: от случайно встретившихся им студентов они узнали, что в Швейцарии «повивальной коллегии особенной совсем нет и притом содержание чрезвычайно дорого». Из Геттингена Колокольников скоро снова уехал в Лейден, а Невзоров остался слушать лекции по натуральной истории у профессора Блюменбаха.

Вскоре после этого Невзоров, видимо, тяжело заболел: до Ко-локольникова дошли слухи, что он «ипохондричает в высочайшей степени». Вот как описывает Колокольников болезнь своего друга: «Живущие в квартире сказывали, что он влюблен был в девку, в доме том живущую, потратил на нее много денег, а склонить не мог, и так, потратив деньги и не довольно успев в натуральной истории, впал в сию болезнь… По приезде моем в Геттинген я нашел его выздоравливающим, однакоже ни со мною, ни с приходящими не говорил он почти ни слова, выходил только прогуливаться за город в сад хозяйки, у которой жили; через месяц, как жары летние усилились, то он опять впал в прежнюю болезнь, ночь и день бегал по комнате скорейшим образом и, потерявши уже все силы, падал на короткое время на постелю. Дней через шесть, в которые он ничего не ел и не пил[134], насилу мог я его склонить, чтобы кусок хлеба съел, в противном случае едва ли бы мог жив остаться, мало-помалу потом собрался с силами»[135].

Сохранился и собственный любопытный рассказ Невзорова об этой болезни[136], из которого видно, что он связывал с нею свое духовное перерождение после временных заблуждений «на беспутном бегу светской его жизни». По его словам, исцелению способствовала знаменитая в свое время книга «Таинство креста», которая была у него на французском языке и из которой он перевел тогда же несколько глав. С этой книгой он даже спал[137].

В феврале 1792 г. Невзоров с Колокольниковым отправились в Россию и на пути остановились в Риге. Между тем, уже с июля 1790 г. письма масонов тщательно перлюстрировались, и потому за перепиской Колокольникова и Невзорова было установлено наблюдение[138]. К тому же кто-то пустил слух, что они были «из русских в числе депутатов во французском национальном собрании с поздравлением французов с революционными их предприятиями»[139]. 22 апреля 1792 г. Новиков был арестован, следствие о масонах было в полном разгаре, и так как Невзоров и Колокольников подозревались в посредничестве между русскими масонами и иностранными революционерами, то их задержали, привезли в Петербург и посадили в Петропавловскую крепость. Здесь им учинили строгий допрос. Невзорову было предложено 14 вопросных пунктов, показывающих, какие стороны общественной деятельности масонов вызывали особенные подозрения правительственной власти:

1) Изъяснить вам обстоятельно, какая это компания, которая набирала студентов, так как и вас, и на чьем именно вы и другие были содержании, и сколько таких студентов при вас было?

2) Где тот дом, в котором компания дозволяла вам и другим студентам жить и давала вам и другим стол, и как вы полагаете, чего бы стоило сие содержание и из какого кошта?

3) Чему вы в том доме учились, и какими и другие вам подобные обязаны должностями, и какие с вас и других браны